Глава правительства Дмитрий Медведев подписал Концепцию развития сети служб медиации (переговорщиков) — одной из важнейших элементов ювенальной юстиции. Юристы надеются, что метод переговоров спасет страну от позорного первого места в мире по преступности среди подростков.
Итак, в России предлагают ввести «восстановительное правосудие». Смысл его в том, чтобы не сажать подростков пачками в колонии, едва те попались на криминале, а, например, принуждать их к восстановлению ущерба. Причем не только в материальном, а и в моральном смысле.
Кроме органов опеки, инспекций по делам несовершеннолетних и школьных психологов должны появиться медиаторы. Эти специалисты должны будут выработать взаимоприемлемое решение, став посредником между жертвой и юным правонарушителем. Концепция предлагает не навешивать с ходу ярлыки на несовершеннолетних, чтобы не испортить им дальнейшую жизнь. То есть ювенальная юстиция должна будет заняться предупреждением преступности и ресоциализацией оступившихся мальчишек. До сих пор этого добиться не удавалось, рецидив детской преступности у нас безумно высок.
БЕЗ СНИСХОЖДЕНИЯ
Пока ювенальной юстиции как таковой в нашей стране нет. Хотя она работала у нас и до революции, напоминает адвокат Игорь Трунов, и во времена СССР. Например, общественные воспитатели брали под свое крыло мальчишек и девчонок, нарушивших закон, и работали с ними как психологи, в то же время контролируя их поведение и досуг, стараясь не допускать рецидивов. Потом эта практика забылась, и сейчас Россия не может справиться с валом рецидива среди правонарушителей-подростков.
При этом даже в нынешнем Уголовном кодексе предусмотрено, что сажать подростка за совершение преступления — самый крайний метод. Закон советует использовать по возможности менее строгие наказания — штраф, исправительные работы, погашение ущерба. Но вот беда: судебная система в этом вопросе, как и во многих других, когда речь идет о смягчении наказания, боится проявить «милость к падшим».
«Я думаю, судьи просто боятся идти на риск — ведь ответственность за решение по делу лежит на них. Но это неправильно. Должно быть трезвое размышление над результатом — над тем, что станет с этим подростком дальше, потом, когда он выйдет из мест заключения. Кроме того, даже если суд и примет решение не отправлять подростка в места заключения, то кто будет работать с ним дальше? Такой системы не было пока создано», — говорит Евгений Бунимович, уполномоченный по правам ребенка в Москве.
В 1999 году в Ростовской области был создан ювенальный суд, который работает до сих пор. Результаты обнадеживают: рецидивной преступности среди несовершеннолетних стало в разы меньше, а в этом году, по данным Верховного суда РФ, здесь не было совершено ни одного тяжкого преступления с участием подростков.
Кроме того, в регионе работают медиаторы. Психологи изучают юных подследственных и дают судьям рекомендации: каким именно способом данный ребенок может быть наказан и в дальнейшем ресоциализирован. Медиаторы могли бы давно действовать по всей России, но до сих пор не получили официального статуса. А это значит, что суд не может, например, знакомить их с материалами дела.
«Толпа мыслит примитивно, всегда хочет получить простой ответ на сложный вопрос. Посадить, дескать, всех негодяев — пусть исправляются в тюрьме. Так рассуждает массовое сообщество. А то и вовсе предлагают расстрелять, недаром у нас голосуют за смертную казнь, — считает Игорь Трунов. — Но во всем цивилизованном мире давно пришли к мнению, что нужна либерализация. Ужесточение всегда дает противоположный эффект. Финляндия смогла именно таким образом снизить преступность, и сейчас она одна из самых благополучных стран».
Не договорились до совершения преступления — надо договариваться после. Эту задачу и должны будут выполнять медиаторы в сфере ювенального правосудия. Чтобы реализовать на практике подписанную Медведевым конвенцию, нужно будет еще и готовить кадры. Не каждый психолог способен стать медиатором — тут важно не навредить, нужно иметь этический и социальный опыт, к тому же и подросток должен испытывать доверие к этому специалисту.
«У нас медиаторов уже готовят. Отделение медиации есть в психолого-педагогическом университете, — рассказывает Евгений Бунимович. — Кроме того, в Москве есть округа, где пробно ведется медиативная работа с подростками — это Митино и Тропарево-Никулино. Существует также социально-реабилитационный центр «Отрадное», где вполне успешно работают медиаторы. Но это должно быть общей системой».
ВОЗМЕСТИТЬ УЩЕРБ
Примирительные процедуры приносят пользу не только несовершеннолетним, преступившим закон, но и потерпевшим. Судьи Верховного суда приводят такой пример. Однажды мама позвонила своему сыну на мобильный, когда он был в кинотеатре. Когда мальчик вышел после сеанса, то на него напали неизвестные ребята и отобрали телефон. Женщина стала бояться отпускать ребенка одного: она решила, что бандиты напали не случайно, что отследили ее звонок сыну, что вокруг опасность. Но когда медиаторы провели общую беседу с подростком-грабителем и пострадавшей семьей, все оказалось совсем не так. Мальчик, отобравший телефон, вовсе не был бандитом, его действия были спонтанными. Так что жертвы избавились от своих страхов.
Дружественный подход к совершившему правонарушение подростку, как ни странно это звучит, приносит свои плоды. Поэтому и юристы, и правозащитники убеждены: наказание должно быть не лишением свободы, а восстановлением прав всех сторон. Нарушитель — в зависимости от тяжести преступления, конечно, — может починить то, что сломал, просить прощения у жертвы, загладить свою вину возмещением ущерба. Кроме того, это поможет подростку еще и осознать неблаговидность своего поступка.
«Тюрьма же только озлобляет человека — любого, а ребенка тем более. Нельзя калечить маленькие жизни», — считает адвокат Игорь Трунов.