Союз адвокатов россии

ИНТЕРВЬЮ — адвоката Игоря Трунова, представляющего в России интересы родителей из Китая и Филиппин.

Двадцать китайских семей пытаются добиться воссоединения со своими детьми, рожденными суррогатными матерями в России. Этим детям уже около года, в данный момент они находятся в детдомах. Младенцев изъяли силовики, когда их попытались вывезти в Китай для передачи генетическим родителям. СК возбудил уголовное дело по факту торговли людьми – притом, что российское законодательство не запрещает ни суррогатное материнство, ни оказание таких услуг иностранцам. 14 семей подали в красноярский суд, требуя признать себя законными родителями. Еще шестеро собирают для этого необходимые документы.

В конце февраля стало известно о том, что в Красноярске в рамках возбужденного уголовного дела задержаны четыре человека – руководители компании, осуществляющей юридическое сопровождение услуги суррогатного материнства, а также суррогатная мать, гражданка Казахстана. А за полгода до того по делу о суррогатном материнстве были арестованы несколько человек в Москве – среди них были и врачи. Это произошло после того, как в январе 2020 года в квартире в Одинцовском районе нашли четырех младенцев, один из которых был мертвым. Позднее выяснилось, что гибель ребенка не имела криминального характера, а все дети были рождены суррогатными матерями от граждан Филиппин – их не смогли своевременно вывезти к родителям из-за пандемии. О подробностях дела — рассказал адвокат Игорь Трунов, представляющий в России интересы родителей из Китая и Филиппин.

– Следственный отдел СК по Октябрьскому району Красноярска обнаружил признаки преступления по статье 127.1 – это купля-продажа человека, было возбуждено уголовное дело, – говорит Игорь Трунов. – Изначально там фигурировала одна гражданка Казахстана, которая по программе суррогатного материнства заключила договор о вынашивании ребенка с гражданином Китая, предоставившим свой генетический материал. Она оказала ему услугу суррогатной матери за денежное вознаграждение. Родила ребенка в Красноярском краевом клиническом центре охраны материнства и детства. Затем указала себя в качестве матери, что не запрещено. Затем оформила доверенность на Станислава Гончаровского, основного фигуранта дела, и он пытался вывести этого ребенка, чтобы передать генетическому отцу. Гончаровский возглавляет фирму в Красноярске, которая предоставляет услуги суррогатного материнства. Именно его фирма и оформляла все бумаги по этому ребенку, осуществляла юридическое сопровождение. Станислав и его жена Елена, которая вместе с ним работает и сейчас находится под домашним арестом, в прошлом – сотрудники правоохранительных органов. Он в полиции работал, она – следователем по особо важным делам в СК.

– А в чем следователи усмотрели признаки преступления? Все было оформлено официально, все как будто по закону. Где криминал?

– Я думаю, это продолжение московского дела. Прошло мощное информационное сопровождение, когда ведущие юристы, депутаты Госдумы высказались в том духе, что ничего не понятно. У нас закон регламентирует институт суррогатного материнства и ЭКО, все расписано. Так почему же появилось уголовное дело? Я думаю, поэтому возбудили второе дело, чтобы у людей возникло впечатление, что следственные органы точно не ошиблись, они же не могут ошибиться дважды! Если в Москве дело началось с проверки обстоятельств смерти младенца, то здесь проверка началась непонятно с чего. Где и как они обнаружили признаки преступления, в честь чего они этим занимались – абсолютно не ясно. Мне кажется, это региональная поддержка московского дела. Но тогда встает вопрос. У нас в каждом миллионнике, в каждом крупном городе есть такие фирмы, в некоторых – по 5, по 8. На сегодняшний день по стране тысячи суррогатных матерей вынашивают детей на разных сроках беременности. Примерно 12 процентов из них – иностранцы. Почему эти дела не распространяются на всю страну? Врачи, которые этим занимаются, причем в полном соответствии с законом, сейчас стали опасаться. Звонят мне, спрашивают, что им делать? К ним по-прежнему обращаются клиенты, в том числе иностранцы. Я им объясняю, что с точки зрения закона ничего не поменялось. Хотя где-то, как призрак, бродит законопроект с поправками к действующему закону, который написал депутат Толстой. Но в Госдуме законопроекта этого нет. Были разговоры, что в нем содержатся какие-то дискриминационные вещи, разрешать суррогатное материнство только тем, кто столько-то лет в браке и так далее, но в глаза его никто не видел. Писали его не юристы, не медики, а популисты, которые не понимают действующего законодательства. Оттуда и разговоры о каких-то замороженных детях, которых продают на органы. Никто в жизни не видел замороженных детей, и никому не понятно, что делать с органами младенца, куда их девать?! Это глупость несусветная, но она звучит из уст этих депутатов. А обыватели ведь не понимают, что эти люди далеки от медицины и юриспруденции и молотят всякую ерунду.

– С точки зрения российского законодательства как выглядит продажа ребенка его родному отцу? Звучит абсурдно. Это вообще возможно?

– Эта статья – торговля людьми, которая квалифицируется как купля-продажа человека, совершенная с целью его эксплуатации, была принята в имплементацию Конвенции относительно рабства 1926 года. Она регламентирует понятия рабства, продажи человека, перевозки невольников и тд. Как ее сюда можно подверстать, абсолютно непонятно. Человек оплачивает медицинские услуги, за это платит, а потом получает своего кровного, генетически родного ребенка. У этого ребенка никого в мире больше нет из родных, кроме единственного человека – это донор спермы, так как в данной ситуации мы говорим об отце. Как можно купить своего ребенка, абсолютно непонятно! А люди не углубляются и считают, что раз деньги платил и ребенка получил – это купля-продажа. Там могут быть незначительные нарушения при оформлении – где-то суррогатную мать матерью записали, но это гражданско-правовые отношения. Бывают ситуации, когда суррогатная мать из меркантильных соображений не хочет отдавать ребенка, а у нас по Семейному кодексу кто родил – тот и мать, несмотря даже на отсутствие генетического родства. Ей выдают свидетельство о рождении, но генетический отец или мать в суде добиваются его аннулирования, такая практика уже сложилась. Все это – гражданско-правовые отношения в худшем случае. Этому институту уже 20 лет, он давно уже устаканился.

– И тем не менее, каковы перспективы дел? Если обвиняемых признают виновными, есть смысл жаловаться в ЕСПЧ?

– Обвинения настолько абсурдны, что мы, юристы, ничего не можем понять – что здесь происходит и чем это может кончится, так как нет ни состава, ни события преступления. Тем не менее, статья – до 15 лет, особо тяжкий состав. Как доктор юридических наук я говорю, что это бред, дело должно развалиться до суда, всех должны отпустить и выплатить им компенсации. А как практикующий юрист, который ведет особо тяжкие дела (их расследует Главное следственное управление, где сегодня и московское дело), я знаю, что в этой структуре дела не разваливаются никогда, такого не бывает. И я понимаю, что им всем дадут по 8-10 лет. ЕСПЧ – да. Но я выиграл дело по Норд-Осту, представлял интересы пострадавших, и ЕСПЧ постановил возобновить уголовное дело в отношении тех, кто вел контртеррористическую операцию, потому что люди умерли не от рук террористов. Россия проигнорировала решение ЕСПЧ. Мы выиграли дело по милиционеру Евсюкову, который расстрелял людей боеприпасами, стоящими на балансе МВД. И ЕСПЧ решил, что МВД должно платить. Россия проигнорировала и не исполнила это решение. И таких кейсов достаточно много. Так что ЕСПЧ – не такое уж решение проблемы. Здесь есть явные политические сигналы: патриарх РПЦ недавно выступал в Госдуме и вдруг затронул тему суррогатного материнства – мол, мы не должны продавать наших детей иностранцам. Я думаю, что этот вопрос согласован на всех уровнях власти, и решение ЕСПЧ скорее всего выполнять не будут. При таком повороте нужно ставить вопрос об исключении России из системы ЕСПЧ, но кому это что даст? Будет ведь еще хуже.

– Вы говорите, что вопрос согласован на всех уровнях. Так чего именно ждать? Полного запрета суррогатного материнства? Или исключительно для иностранцев? Или для одиноких мужчин, несмотря на то, что это нарушит один из основных принципов Конституции – всеобщее равенство?

– Думаю, что иностранцам хотят запретить. Хотя московском деле украинские гражданки рожали для граждан Филиппин, в красноярском деле гражданки Казахстана рожали для граждан Китая. Ребенок – иностранец. Причем тут россияне? Они только лишь оказывают медицинские услуги. Почему это волнует российскую общественность? Нагнали жути, убеждают население, что есть какая-то история с торговлей чужими детьми. Если Россия не хочет, чтобы российские женщины вынашивали чужих иностранных детей – ради Бога! Конкуренция высокая, желающих много – из Беларуси, Украины, Казахстана. Заключать договор с суррогатной матерью из стран СНГ гораздо выгоднее, чем с российской гражданкой. Можно внести поправку в закон, что оказывать такие услуги иностранным гражданам могут только иностранки.

– А что с одинокими мужчинами? Полгода назад появились публикации, что нескольких одиноких отцов, у которых дети от суррогатных матерей, собираются арестовать в рамках московского уголовного дела. Сейчас ситуация изменилась?

– Да. Их же начали вызывать на допросы, пошли телефонные звонки, повестки. Они, естественно, пошли к адвокатам, некоторые собрали вещи и уехали с детьми из страны. Это всколыхнуло СМИ, а также политиков, звезд шоу-бизнеса и так далее, в итоге дошло до администрации президента и его пресс-секретаря. Песков на всю страну сказал, что ждет разъяснений от СК, что происходит. Это был риторический вопрос, но после этого – как отрезало, ни звонков, ни повесток. На нас сильно разозлились в СК РФ, что мы подняли эту волну. А я считаю, что мы сделали правильно, потому что, если бы арестовали несколько человек, обратного пути бы не было – у нас силовая система не умеет признавать ошибки. Число тех, кого обзванивали, было довольно значительным, так что тему эту прорабатывали основательно, но сейчас она полностью потеряла актуальность, вопрос этот не поднимается. Хотя в законопроекте Толстого и есть попытка лишить одиноких мужчин права на суррогатное материнство.

– И эта поправка может пройти, несмотря на несоответствие Конституции?

– Не знаю, это дискриминация. Надо тогда Конституцию менять. Но кроме несоответствия Конституции, есть здесь еще один нюанс. У нас публично гей-лобби порицается и отрицается, а в реальности существует. И в Госдуме оно большое и влиятельное.

– А по публичным заявлениям оттуда этого не скажешь….

– Не скажите. То, как быстро заглох вопрос с одинокими отцами, который СК пытался раскрутить – это оттуда ветер прилетел. Так что надежды больше именно на лобби, чем на Конституцию. Мы знаем, что там есть люди, которые воспользовались суррогатным материнством, и у них растут дети.

– В апреле в СМИ прошла информация, что ваш доверитель, фигурант «московского дела», гендиректор Европейского центра суррогатного материнства Владислав Мельников заявил на суде, будто бы спикер Госдумы Вячеслав Володин был одним из клиентов фирмы…

– Он действительно в рамках судебного заседания (есть протокол и аудиозапись), сказал, что Володин воспользовался услугой ЭКО, но не именно в его центре. И у него есть дети, рожденные таким способом.

– В свидетельстве о рождении которых прочерк в графе мать – так писали СМИ….

– Детали я не помню, что там в свидетельстве, но то, что воспользовался – это он сказал. Но потом Госдума обзванивала все СМИ с требованием убрать эти публикации, и из этого получился какой-то нездоровый скандал. Абсолютно непонятно, чего тут надо стесняться.

– Китайские граждане, пытаясь воссоединиться со своими детьми, приезжали сюда?

– Я категорически против этого. Торговля людьми предусматривает куплю-продажу. Ответственность несут и продавец, и покупатель, так что их могут арестовать. Когда несколько смелых попытались сюда рвануть, я их остановил. Сейчас мы встречались со следователем, и она дает обещание, что их не арестуют. Мол, мы их хотим допросить, и статус у них будет исключительно как у свидетелей. Возможно, мы попробуем приглашать сюда их по одному, чтобы минимизировать риски. Если первого не арестуют, поедет следующий и так далее. В отличие от США и Европы, у нас слова следователя не служат гарантией. Там это регламентировано законом, у нас – нет. У нас они никакой юридической силы не имеют. Предварительно следствие и суд говорят, что, если будет установлено генетическое родство, детей отдадут. Мы сделали в Китае генетические паспорта родителей, я предъявил их суду и следствию. Сейчас можно сделать тест или ДНК-паспорт ребенка и сравнить. Но следствие настаивает на том, чтобы сделать экспертизу в России.

– Где сейчас дети?

– Китайские дети – в обычных детских домах. Они еще очень маленькие. А филиппинские содержатся в специализированном детском доме для умственно отсталых. И им скоро будет два года. Они впитывают ту среду, в которой находятся, а это сумасшедший дом. Вероятность получить оттуда нормальных детей с каждым годом становится все меньше и меньше. Я не случайно сказал про годы, потому что суд идет второй год, а там еще конь не валялся. Мы уже, по-моему, пять ходатайств заявили, дайте доступ – посмотреть, сфотографировать, отправить родителям, они уже не верят, что дети живы. А нам отказывают, несмотря на то, что по филиппинцам все генетические экспертизы уже проведены, родство установлено, вопросов нет. Детдом не против, а опека возражает. Но, с другой стороны, я даже не знаю – возможно, это к лучшему. Если бы сняли детей на фото, видео, а потом в итоге родителям их не вернут, эти фото и видео будут пожизненно травмирующей ситуацией.

– А китайских детей вы тоже не видели?

– Нет. Мы только что подали в суд. Потом, на подготовительном заседании, мы должны будем подать ходатайство об этом. Дальше, и наверняка далеко не сразу, суд спросит у органов опеки, у детдома, не возражают ли они? Это процедурная история.

– Если по филиппинцам генетическое родство установлено, но детей не передают родителям, а с китайскими детьми еще даже экспертизы не было, там, в Красноярске, тоже все затянется на годы?

– Сложно сказать. В каждом регионе «метла метет по-своему». Особенно отдаленная Сибирь непредсказуема. В Москве суды завалены наглухо всякой ерундой. Такой объем дел и поток у судей, что мы сидим в забитом битком коридоре. А в Красноярске мы приехали, прошли по пустому коридору, сдали документы и ушли. Так что скорость может быть разной.

– Как ваши китайские доверители переживают эту ситуацию? В каком психологическом состоянии находятся?

– Я стараюсь не углубляться в это. Их все же 20 человек, и если я начну выслушивать каждого на эту тему, то целыми днями буду только об этом разговаривать. Я общаюсь с ними через переводчика и исключительно по делу. Тем более я знаю, что дети, семья в Китае – это святое.

В источнике